Она – легендарный тренер по акробатике и художественной гимнастике, бывший директор школы олимпийского резерва, в которой начинала свою карьеру знаменитая Алина Кабаева и многие другие чемпионы.
Он – заслуженный мастер спорта по спортивной гимнастике, судья всесоюзной категории. В мае Владимир Александрович отметил свой 90-летний юбилей, Ольге Поликарповне 82 года. Им посчастливилось отметить и золотую, и бриллиантовую свадьбы – шутка ли, 63 года вместе!
 
Сейчас Кузнецовы находятся на заслуженном отдыхе. История их совместной жизни настолько интересна и удивительна, что достойна книжного переплета. Впрочем, все по порядку.
 

– Ольга Поликарповна, Владимир Александрович, расскажите, как вы познакомились? Как поняли, что друг без друга не можете жить?
 

О. П.: – Нас, наверное, любовь к спорту объединила. Всё как-то само собой шло. Вместе учились, тренировались, работали... Даже жили одно время на соседних улицах в Заельцовском районе. А познакомились в 1951 году в Новосибирском техникуме физической культуры и спорта. Я сама родом из Алтайского края. Школу окончила в Горно-Алтайске и там же начинала заниматься акробатикой. Нравилось мне. Приехала в Новосибирск поступать в техникум. Я училась на первом курсе, Володя на втором. Тренеров тогда не хватало, и меня поставили преподавать акробатику второму и третьему курсу. Несмотря на то что там в основном все после армии были, а я девчонка после семи классов, меня никогда не обижали. Относились как к учителю. Я у них год вела.

 
В. А.: – Такая была серьезная, красивая, на нее сразу все внимание обратили! Я тогда уже взрослый был, все-таки двенадцатый год в техникуме учился. Первый курс окончил в 1941 году, мне 16 лет было, потом – армия, фронт... Пришел на второй курс, когда уже 25 стукнуло.
 
– Владимир Александрович, а вы почему решили поступать в техникум физической культуры и спорта?
 
В. А.: – А мне деваться некуда было. Я коренной новосибирец, родился еще в Ново-Николаевске в 1925 году. Моя мама в спортивной сфере работала. Она у меня грамотная была. Обучалась в гимназии при приюте для погибших георгиевских кавалеров. Французский, латинский, греческий, фортепиано... Сначала устроилась старшим делопроизводителем в краевую милицию, позже работала инспектором областного управления физической культуры и спорта. Но перед этим, с 1935 по 1960 год, была секретарем учебной части техникума физической культуры и спорта в нашем городе. Для меня двери техникума были всегда открыты. Я занимался акробатикой, гимнастикой, фехтованием. Студенты мне разные упражнения показывали. Я уже пацаном многому научился. Поэтому над выбором профессии даже не задумывался, знал куда пойду.

 

 
– Говорите, Великая Отечественная война не дала учиться... Где вас застало страшное объявление?
 
В. А.: – Я только через сутки узнал, что враг напал. 1941 год, июнь... Мы оканчивали первый курс и должны были сдать последний зачет – судейскую практику. Надо было судить соревнования по сдаче норм ГТО. Нас, учащихся двух групп, увезли на выходные на Льниху. Всю субботу мы там размеряли дистанции, готовили места для сдачи норм, а с утра в воскресенье принимали. Вечером я вернулся домой, мама и сообщила.
 
– Что было дальше?
 
В. А.: – Техникум закрыли. Ребят постарше, окончивших второй и третий курсы, забрали в армию. А мы с соседом Генкой пошли в ремесленное училище при заводе «Сибсельмаш». У Генки семь классов образования было, его взяли токарем. Мои документы посмотрели – десять классов школы плюс курс техникума – и определили в слесари-инструментальщики. Я делал шаблоны для снарядов, скобы разные, мерительный инструмент – линейки, штангенциркули... Через полгода ушел оттуда на завод редких металлов. Завод располагался прямо в институте редких металлов «Сибгиредмед» на ул. Писарева. В ремесленном-то не платили, а мне семье надо было помогать. У нас одни женщины были: бабушка, мама, четыре сестры и я пятый. Отца в 1938 году арестовали, а в 1963-м мама получила бумагу о том, что он никаких преступлений не совершал и посмертно реабилитирован.
 
– А как вы попали на фронт?
 
В. А.: – В 1942-м мне исполнилось семнадцать лет, пришла повестка в армию. В военкомате распределили на учебу в артиллерийское училище в Пермь. Через восемь месяцев занятий все училище загрузили в эшелон и отправили на Калининский фронт. Меня, сержанта, назначили командиром миномета. Куда деваться, стал командовать. Великие Луки, Невель, Вележ... Два года шла война в тех местах. Я всю Смоленскую область прошел. Помню, бой был страшный, из тысячи с лишним человек из нашего полка осталось всего 150...
 
– Вы были ранены?
 
В. А.: – Четыре раза. Трижды – в ноги. Однажды сам себя ранил, представляете, собственный прицел так меня долбанул! Я по танку стрелял, попал в правое колесо, поджег его... Даже не понял, что произошло. Удар в лицо, после которого оглох на одно ухо, одним глазом почти не вижу, большая гематома образовалась... Зато в другой раз мой автомат меня от смерти спас. Зашли мы как-то в одну разоренную немцами деревню, там и немцы, и наши были. Меня ночью отправили наших искать, которые кухню для всех готовили. Мои офицеры знали, что я хорошо ориентируюсь на местности в любое время суток. Я же рассказывал, как мы в Новосибирске мальчишками пешком от дома в Кудряшовский бор ходили. Начиная от железной дороги, где сейчас «Гагаринская», никаких зданий не было. Болото да заросли малины-смородины. Небольшая тропинка вела в старый аэропорт. Мы за пазуху кусок хлеба, соли – и в лес на неделю. Бывало, что и картошку у чужих людей подкапывали, в речке рыбу мелкую ловили, все это домой несли, а сами траву какую-то ели, названия которой до сих пор не знаю.
В общем, нашел я эту кухню. Окопы кругом, я встал на какие-то брусья, осматриваюсь. Немцы у меня справа, я их вижу, а они меня, казалось, нет. Тут один из них упал и как загремел всеми своими железками. Вмиг пулеметная очередь. Пули прошли через мой автомат, сустав не задели, но мышцу мне потом практически отрезали… Меня шесть раз оперировали. Починят – и опять в запасной полк на фронт.
Известие о Победе застало меня в километрах пяти от Праги. Я служил в 154-м стрелковом гвардейском полоцком полку. И после войны еще служил, всего получилось 7 лет и 10 месяцев.
 
– Удивительно, что с такими ранениями вы продолжили заниматься гимнастикой... Кстати, а почему вы именно гимнастику выбрали?
 
В. А.: – Самому сейчас уже с трудом верится. Бегал, прыгал, ходил на лыжах...
Вернулся в Новосибирск, прихожу в техникум восстанавливаться, у меня спрашивают: «Какая у вас специализация?» А я и не знаю. До войны просто готовили учителей физкультуры, инструкторов для спортивных организаций. Так сказать, спортивных специалистов широкого профиля. Нас учили всему, начиная от утренней зарядки и заканчивая специальными упражнениями. Массаж, анатомия, физиология… После войны сделали специализации: «гимнастика-акробатика», «хоккей-футбол», «велосипед-коньки-лыжи», «волейбол-баскетбол».
Я так размышлял: приду в школу работать учителем физкультуры. На лыжах бегаю, с волейболом и баскетболом знаком, а как гимнастику преподавать? Это было интересно. В 50-е годы спортзалы каждой школы были оборудованы гимнастическими снарядами – кони, перекладины, брусья... Я уже знал, что в техникуме тогда были два хороших преподавателя по гимнастике, бывшие циркачи Крысов и Федоров. Этот Крысов из меня за один курс сделал перворазрядника, я стал выступать по программе мастеров.
 
О. П.: – Мы с ним всегда так много внимания и времени уделяли тренировкам! Занимались в «Динамо». Я ведь еще входила в состав сборной Новосибирска по спортивной гимнастике и акробатике. Ездила на соревнования по стране и на международные. Кроме всего, начиная со второго курса, мы с ним постоянно подрабатывали. Тогда второкурсникам разрешали. Мама у меня работала уборщицей в Горно-Алтайске, помогать не могла, поэтому я жила на то, что заработаю. Позже я маму перевезла в Новосибирск.
Дружили уже с ним, пошли вместе устроились на работу в Первомайском районе на станцию Инская. Я вела гимнастику и акробатику, а он – лыжи. Судил разные соревнования. У него корочки есть «Судья всесоюзной категории». В 1953 году в Новосибирске проходило первенство Советского Союза, так он там был судьей. Еще я в разное время работала в школах № 4 и № 94. Володя – в речном училище и в школе № 10.
 
В. А.: – Мы всегда с Олей вместе принимали решения. После техникума мне посоветовали поступать в Омский государственный институт физической культуры и спорта. Оля меня поддержала. Там за первый год освоил программу и первого, и второго курса. Потом третий, четвертый – и направили меня на отработку в Республику Тыва.
 
О. П.: – Еще помню, так интересно было: он в Омске был комсоргом курса, а в институте четверо было с такой же фамилией. Если комсорга ищут, говорили: «А, это тот Кузнецов, который специализируется по гимнастике, тренируется по фехтованию, а выступает по велосипеду».
 
– Вы вместе в Тыву поехали?
 
В. А.: – Да, как семейная пара, поженились к этому времени. Дали нам с ней комнату и кухню в хорошем рубленом доме на берегу Енисея, в самом центре Кызыла. Там специалистов мало было, поэтому мы нарасхват. Я работал учителем физкультуры в обычной школе и тренировал сборную команду Тывы по лыжам. Оля – в пединституте физподготовку преподавала. Жили прекрасно! Зарплата – каждую неделю: сначала у меня в школе, потом у нее в институте, потом в спортшколе.
 
– Поделитесь самыми яркими воспоминаниями из жизни в Тыве? Что вам больше всего там запомнилось?
 
В. А.: – Проводили мы там первые крупные спортивные соревнования. Ничего подобного у них раньше не было. Национальные праздники шли, конечно, а тут лыжи, гонки! Я когда команду набирал, пришел к ней в институт, говорю: «Кто у вас тут в спорте молодец?» Она мне порекомендовала одного парня. Я его спрашиваю: «На лыжах ходишь?» Он: «Ну, хожу немного. Только домой в Тоджу». Это отдаленный район Тывы, километров двести от Кызыла, там оленей разводят, охотятся… Думаю, ничего себе подготовочка. Лыжи ему показываю, а он удивленно так: «Камус где?» Это шкура с ног оленя, жесткая, щетиной вниз, ее наклеивают на лыжи. Когда идешь вперед, лыжи скользят, назад – не катятся. Я ему говорю: «Никакого камуса, мазь бери и мажь».
Надо было бежать 3, 5 или 10 км. Меня назначили начальником дистанции, я судей расставил, всё приготовил, и тут оказалось, одного спортсмена подвело здоровье. Пришлось мне выйти на 10 км. Километров восемь проскочил и чувствую – поплыл... Когда к финишу подходил, уже лыжни толком не видел. Только палки поставил, у меня кровь как даст фонтаном из носа. Давление – 220! Меня сразу в госпиталь, уколы... Врач посоветовал бросать всё и уезжать оттуда, дескать, не климат здесь для меня. Нас не хотели отпускать, но мы все-таки год доработали и уехали.
 
О. П.: – Устроились в Черепаново в школу-интернат № 1. Нам нравилось. Может быть, и работали бы, но обстоятельства сложились иначе. Володю вызвали в райком партии и сказали, что в Ташкенте случилось землетрясение, из Новосибирской области туда формируется строительный поезд устранять последствия. Да и вообще там нужны были специалисты. Русское население туда ехало семьями, а русскоязычных учителей было мало. Лето мы с ним на стройке работали, с сентября в школу пошли. В итоге в Ташкенте мы прожили больше 30 лет.
 
В. А.: – Из обычной школы нас пригласили в спортивную школу олимпийского резерва работать тренерами. Потом Оле предложили должность директора этой школы. Она согласилась и много лет там проработала. Было приятно, что мою жену знал весь Узбекистан, звали Оля-апа-Кузнецова, Оля-мама. Она награждена медалью Ленина, имеет звание «Заслуженный тренер СССР». Помню, праздник был большой в Ташкенте. Погода на редкость пакостная была – дождь, прохладно. А дети выступают в трусиках-маечках-купальничках. Оля ругается, говорит: «Ну, видела бы я этого министра культуры, который все устраивал…» А он за спиной стоит. Потом всех там на уши поставил и дал распоряжение, чтобы каждого выступающего ребенка доставили домой прямо до подъезда.
 
О. П.: – Я люблю детей, меня всегда волновало, чтобы прежде всего им было хорошо, комфортно. У меня в подчинении был спортивный лагерь на 600 человек. Однажды привезли 250 детей из Афганистана. На два месяца. Были 70-е годы, там шла война. Мы их отмыли, одели всех от плавок до костюмов.
 
– В этой же школе вместе с вами тренером работала небезызвестная ныне Ирина Винер, училась знаменитая гимнастка Алина Кабаева...
 
О. П.: – Да, Ирина Александровна работала старшим тренером по художественной гимнастике. Была жестким тренером, требовательным, но очень справедливым. Ее подход, безусловно, сказывался на том, скольких чемпионок она воспитала.
 
– А что вы можете сказать про Кабаеву? Какой она была ученицей?
 
О. П.: – Девочка одаренная и трудолюбивая. Поначалу была не очень покладистая, много с чем не соглашалась. Со временем ее отношение к учебе изменилось, и надо отдать должное – она все время занималась. У нее простые родители, они жили в 35 км от Ташкента. Потом, чтобы Алине не тратить время на дорогу, а больше уделять тренировкам, ее перевели жить и учиться в интернат при спортивной школе. Закончила учебу, выполнила программу мастера международного класса и уехала в Москву. Ирина Винер тоже в Москву переехала.
 
– Почему вы решили вернуться в Новосибирск?
 
О. П.: – Здесь наша родина. Мы приехали в 1995 году после выхода на пенсию. После распада Советского Союза многое изменилось. Двое наших детей Ольга и Санька-маленький и сейчас живут в Ташкенте.
 
– Почему Санька-маленький? Расскажите о своих детях.
 
О. П.: – У нас два Александра. Мы вырастили шестерых детей: трое своих и трое приемных. Дочь Нина работает в СДЮШОР по сноуборду, Александру – 57, он мастер спорта по фехтованию, тренер высшей категории. Одно время фехтование в Новосибирске преподавал. Алексея мы похоронили шесть лет назад. Он тоже был заслуженным мастером спорта по фехтованию. У нас много наград, кубков и медалей. Ольга, которая в Ташкенте живет, моя племянница, мы ее с одного года растили. Саша-младший тоже в Ташкенте. Его мать была учительницей русского языка и литературы в школе. Умерла, когда ему лет 15-16 было. Еще у нас Лида есть, Ольгина сестра. Со всеми детьми мы в прекрасных отношениях. У нас девять внуков, старшему 32 года, младшему 26. Четверо правнуков, самому маленькому годик исполнится.
 
– Интересно, за все годы у вас возникали ссоры? Из-за чего были разногласия?
 
В. А.: – Что вы! Нам некогда было ссориться. Работали, подрабатывали, дом, детей воспитывали. Ссорятся, наверное, когда делать нечего, время свободное не знают куда тратить.
 
– Как сейчас проходит ваш день?
 
В. А.: – Дачей занимаемся: крыжовник, смородина, вишня, малина, огурцы, помидоры, картошка… Всё есть. Книги любим читать. Когда и поговорим по душам.
 
– Поделитесь секретом своего семейного счастья. Дайте совет молодым семьям, как сохранить брак на долгие годы?
 
В. А.: – Главный секрет семейного счастья – это любовь. По любви надо семью создавать. И больше двигайтесь! Прямо беда пришла к нам сейчас – все сидят часами за этими компьютерами, нельзя так. Как говорил знаменитый азиатский целитель Авиценна, «ни одно лекарство не может заменить движение, а движение заменяет половину лекарств».